Программы построения психологии как самостоятельной науки

Страница 7

В накаленной атмосфере споров о душе И.М.Сеченов приступает к экспериментам над мозгом и в ходе их открывает так называемые тормозные центры, т.е. локализованные в таламической области нервные центры, раздражение которых задерживает двигательную активность. Это было великое открытие. Оно не только начинало новую главу в физиологии головного мозга, но изменяло всю систему представлений о функциях этого органа. Оно ввело в физиологическое мышление понятие о торможении (прежде нервная физиология знала только один процесс - возбуждение), а с ним и обширный комплекс проблем нейродинамики, касающихся соотношений между торможением и возбуждением. Но то было позднее.

Для Сеченова в тот момент самым важным было доказать на опыте, что воля, веками считавшаяся исходящей от души силой, производится маленьким кусочком мозгового вещества. Ведь самый верный признак волевого поведения – умение противостоять раздражителям, задерживать нежелательные импульсы. И все эти признаки, как свидетельствовал эксперимент, зависят от центров в мозгу. Используя это открытие. Сеченов пишет для “Современника” свой первый психофизиологический трактат Рефлексы головного мозга (1863).

Идеи сеченовской статьи разошлись далеко по земле русской, какая-то купчиха в Красноярске спрашивала у ссыльного Пантелеева: правда ли, что в Петербурге профессор Сеченов доказывает, что души нет, а существуют одни только рефлексы? Слово “рефлекс” имело в ту пору единственный смысл: механическая реакция, подобная движению ножки лягушки при раздражении ее кислотой. Приравнять человека с его душой и свободной волей к этой лягушке (а именно на ней ставил Сеченов свои опыты) казалось кощунством.

Как мы знаем, традиционное понятие о рефлексе после его критики Пфлюгером и другими передовыми биологами было сильно расшатано. Тем не менее именно на нем Сеченов строил психологическую систему. Он смог отважиться на это лишь потому, что радикально преобразовал это понятие. Он набрасывает эскиз “мозговой машины”, понимая под ней не простое передаточное устройство внешнего раздражителя на двигательные снаряды, а механизм, снабженный несколькими центральными придатками, от деятельности которых зависит конечный эффект внешнего импульса. Один придаток - это тормозной центр, который ставит барьер на пути импульса к исполнительным органам. Другой придаток усиливает движение. Он служит субстратом чувств, побуждений. Третий позволяет сохранять следы прежних воздействий. Это память “мозговой машины”. И наконец четвертый выполняет “предуведомительную роль”, он улавливает и усиливает раздражители, с тем чтобы отреагировать на них прежде, чем они успеют нанести ущерб организму. Наделенная такими свойствами “машина” способна, по Сеченову, объяснить основные свойства человеческого поведения. В этот первоначальный эскиз впоследствии были внесены важные коррективы.

Но главное было сделано - намечен новый естественнонаучный способ объяснения психических актов, выступивших как действия “мозговой машины”, а не бессубстратной души.

Сеченов стал кумиром целого поколения передовой русской интеллигенции не только потому, что в его трактате намечалась новая, созвучная материалистическому мировоззрению схема работы мозга, но и потому, что эта схема непосредственно соотносилась с жизненно важной для шестидесятников проблемой причинной обусловленности человеческого поведения. Социально-политическая программа революционно-демократического лагеря предполагала, что движение народных масс к раскрепощению должны возглавить “новые люди”, свободные от гнета религиозно-христианской морали, непоколебимо преданные высшим нравственным идеалам.